АЛЕКСАНДР ДУГИН

РУССКАЯ ВЕЩЬ

Россия — страна сна. Ее грани размыты, ее пейзажи туманны, лица русских людей не держатся в памяти. Язык основан на интонациях и ассоциациях, на каком-то таинственном токе невысказанного и нерационального, что проступает сквозь обычные слова и фразы. В тайне русского языка — тайна России.

Однажды гениальный Евгений Головин удивительно точно указал на существование в языке (русском) особого пласта, который находится между речью и молчанием. Это еще не слова, но уже и не отсутствие их. Это загадочный мир сонных звуков, странных вибраций, предшествующих фразам, предложениям, утверждениям. Их и мыслью не назовешь. Головин привел тогда в пример фразу писателя Юрия Мамлеева из эпохального романа «Шатуны» — «Федор рыл ход к Фомичевым ». В ней выпукло, осязаемо, почти плотски ощущается этот промежуточный пласт, ткань стихии русского сна. «Что-то копошится в чем-то, чтобы попасть куда-то.» Одна неопределенность упрямо орудует в другой, чтобы достичь третьей. Это не психоанализ, не безумие, не банальный идиотизм. Просто в подвалах национальной души ворочается нечто, не имеющее названия, увертываю щееся от света, отвергающее воплощение в форме, которая будет заведомо уже, суше, фальшивее.

У Мартинеса де Паскуалиса, основателя мистического учения «мартинизм», который так повлиял на европейскую (в том числе русскую) мистику XVIII_XIX вв., есть особое таинственное понятие — «Шоз». Столкновение с этой реальностью является, по Мартинесу де Паскуалису, венцом духовного опыта, последним и высшим результатом сложнейших теургических и магических операций. Конечно, можно было бы тупо перевести французское слово «chose»его русским аналогом «вещь», но все сложнее. Русское слово «вещь» этимологически происходит от глагола «ведать», т.е. «знать». «Вещь», таким образом, в русском языке определяет не предмет сам по себе, но его известность, его знакомость, мысль, информацию о нем. Вещь есть то, о чем человеку (или не человеку) известно. «Шоз» — это нечто иное, это темная сторона предмета, ускользающая от взгляда разума. «Шоз» относится, скорее, к полуречи-полумолчанию. Это озарение неразумным присутствием, которое больше похоже на ожившую тьму.

Сны рождаются тогда, когда смежены веки. Русские так и живут. Видят наполовину то, что есть, а наполовину то, чего нет. Тонкое опьянение, неожиданные совпадения, смутные предчувствия… Насколько все это интенсивнее, чем рациональные действия, банальные цели, скупые наслаждения иссохшей в нудном бодрствовании плоти! Русские живут в постоянном предвосхищении «Шоз». Это нам всем понятно и близко. Колючая мгла нашего содержания, мягкая ткань умственного подземелья, белесые пятна родных сумерек.

«Федор роет ход к Фомичевым ». Не поддающийся расшифровке контекст этого послания и есть почти физическое выражение «Шоз» Паскуалиса. И нет ничего яснее этого для нашего великого спящего пророческим сном народа.

Неслучайно Жозеф де Мэстр, знаменитый французский мартинист и крайне правый мыслитель, осел в России, а его главный труд носит название «Вечера в Санкт-Петер бурге» (кстати, он был учителем Чаадаева, который прекрасно уловил полную анормальность русской жизни, хотя и не сумел перейти от возмущения ею к любви к ней — возможно, из-за ужаса перед чистой стихией «Шоз».) Также не случайно другой великий эзотерик Сент-Ив д'Альвейдр восхищался русскими, женился на русской и говорил, что «у этого народа мистицизм в крови, ему не надо ничему обучаться». Сюда же влекло доктора Папюса и его учителя мэтра Филиппа. А основатель ница теософизма — мадам Блаватская — была и вовсе русской истеричкой. Неважно, что конкретно говорят оккультисты, как они рационализируют свой опыт. Их системы как таковые — самое неинтересное, что у них есть. Гораздо забавнее тот особый, уникальный вкус помешательства, сонного лунатизма, который обязательно наличествует в их писаниях. Что бы они ни несли об астрале или чакрах, сквозь них, в их мозгах «Федор роет ход к Фомичевым», в теплом мраке души копошится нечто неспокойное. То же самое, что у всех нас. «Русский след» есть во всех эзотерических учениях. Не случайно. Сны рождаются на нашей территории, в пределах России. Наша нация ответственна за них, как цверги ответствен ны за сокровища Рейна, а феи Монмура за Святой Грааль. Русский язык — сплошная непрерывная мантра. Контекст в нем удушает своей плотностью любое послание, событие расстворяется в фоне, зеркальные аналогии подрывают логический дискурс. Русский язык — мать всех языков, потому что это не язык, а возможность языка. В нем нет такого утверждения, которое не несло бы в себе собственного опровержения, самоиронии, абсолютно инакового послания. Это касается не только нашей литературы, но и газетных статей и официальных сообщений.

«В результате операции погибло 186 заложников» (из милицейских сводок). Что это значит? Может быть погибли все 500, может быть ошибка и погибло всего 5. Может быть, это были не заложники, а агенты или сами боевики. Может быть, вообще ничего не произошло. Может быть, произошло нечто ужасное и не сопоставимо более масштабное. Может быть, погибли случайные люди. Может быть, смерти вообще не существует, но лишь плавный переход от одних сновидений к другим… Может быть, напротив, не существует жизни, и все мы давно умерли. Русские не удивятся ничему. Подмигнут в душе, почешут, нальют.

«Шоз» важнее всех слов и сообщений. Она давит изнутри и пропитывает своим пьянящим соком. Подобно слепым богам, ангелам-идиотам копошится «Шоз» в нашем национальном бессознательном.

Другие народы не выдержали бы так не только столетия, — как мы, — но и нескольких дней.

Выше разума и паранойи, грязи и непорочности, времени и конца его — Россия сна в вопросительных снегах и душной светлой тоске.

Родина.